Шалом, уважаемая Элеонора!
Я хочу поблагодарить Вас за медиа-проект «Киев еврейский»! На его страницах всегда много важной и интересной информации.
Я хотела бы предложить свои стихотворения, посвященные народу Израиля и Эрец Исраэль для публикации, если это возможно.
Я родилась в Киеве в 1979 году. Окончила Киевский Политехнический институт. Стихотворения пишу с детства, но серьезно стала писать с конца 90-х годов. Рожденная в семье киевской русско-украинской интеллигенции, я считала себя, как все дети, украинкой.
Но в 10 лет, когда я впервые вернулась со спектакля «Тевье Тевель» с Богданом Ступкой в главной роли, я настолько была потрясена новой, открывшейся для меня темой еврейства, что постоянно об этом думала, напевала мотивы, мне хотелось так же танцевать, и больше узнать об этом народе. И буквально в тот же день взрослые торжественно открыли мне большую тайну: оказывается, мой дедушка (к сожалению, умерший до моего рождения), был «самый настоящий» еврей. Так начался для меня особый этап жизни осознания и открытия своих корней. И с каждым годом я все больше и больше проникаюсь любовью и трепетом к моему народу. В последние годы эта тема часта в моих стихотворениях. Дважды побывав в Израиле, я еще больше влюбилась в этот благословенный народ и страну. Об этом мои стихи…
Стена надежды
«Никогда Шехина (Божественное присутствие)
не отходит от Западной Стены».
Мидраш Танхума, Шмот на стих из
Песни Песней 2:9: «…вот он стоит за стеною».
А ночью, когда стихают молитвы и звуки напевов,
подходит к Стене незримо АШèм1. Как в почтовый ящик,
просовывает в ожидании чьих-то посланий руку
в щербинки камней, истертых ладонями и губами.
В щелях – на наречьях разных оставленные записки.
Они – концентрат надежды и веры, что будет чудо,
что их Адресат не выбыл, что знает язык, что почерк
понятен Ему. Листочки, исписанные мечтами.
Конечно же, Он не выбыл, – Он Тот, Кто пребудет вечно,
Он слышит биенье сердца средь гула толпы и битвы…
Там есть и мое послание – мой манифест доверья,
слова для Того, Кто знает мой почерк, моё дыханье.
1 АШèм (иврит) – Имя, Всевышний
На стенах Иерусалима
Насажденные в доме Господнем,
они цветут во дворах Бога нашего…
Псалом 91:14
Завидую цветущим злакам
на древних стенах золотистых
и ярко-красным диким макам,
нежней тончайшего батиста.
В зубцах короны прорастает
сквозь вечность хрупкое мгновенье,
и дышит простота святая
в обычном маленьком растеньи.
Останусь здесь цветком иль птицей,
мельчайшим камушком, оливой,
чтоб стать навек твоей частицей,
простой, смиренной и счастливой.
2012
Вернусь
Куда бы я ни шел – я иду в Иерусалим.
Рабби Нахман из Браслава
Очень трудно спускаться с горы,
оставляя Сион за спиной…
Верю: все это лишь до поры,
и я снова войду в Град Святой.
Белым золотом древних камней
он сияет в закатных лучах, —
посреди предвечерних теней
пламенея, не гаснет свеча.
В обрамлении древних олив,
в пестрых красках восточных шелков
он ворота, как руки, раскрыв,
Приглашает под Божий покров.
Ухожу, но не прежней собой,
покоренная светом твоим.
Я вернусь и войду в твой покой,
Город мира — Иерусалим!
29.05.2012 г.
Йом Киппỳр1
Памяти жертв Бабьего яра
Последнее, что видели они —
осина эта, как смычок дрожащий.
Тогда еще тонка — считала дни.
Считала судьбы… Это настоящий
был судный день. Но только шли не в Храм.
Услышать приговор брели к оврагам
скрипач Иосиф, кладовщик Аврам,
студентка Роза. Все нетвердым шагом
свершали восхождение свое,
под лай собак — не блеянье овечье,
не под шофара2 зов — сирен вытье.
И не талит3, а страха груз на плечи
мужчины взяли. Женщины бледны,
ведут детей, подбадривая нежно:
«Еще немного, вот уже видны
забор, машины»… — (в голосе — надежда).
«Теперь пришли. Как много здесь людей…
сомнений нет, что нас спасут, мой милый.
Ты сын народа веры, иудей,
и Бог отцов поддержит наши силы»…
А шли они дорогой вникуда,
туда, где обрываются все нити,
где суд вершился дерзкий, без стыда,
с цинизмом и жестокостью в зените…
Не разобрать, какая кровь во мне
имеет превосходство над другими,
но знаю: на оврага черном дне
и я тогда могла остаться с ними.
А я жива. На краешке стою
той бездны, из которой не вернулись
мои родные, мой народ. Молю,
чтоб раны поскорее затянулись.
Не у земли — у плачущих сердец…
Осина сыплет серебром по склону.
И верю я: терновый их венец
Отец Небесный превратит в корону.
1 Йом Киппỳр (древнеевр.) — День Искупления, обычно переводится как Судный День.
2 Шофàр (древнеевр.) — рог барана, в который трубили в народе Израильском во время
праздников, а особенно – в Праздник Труб, перед наступлением Судного Дня. Шофар
также служил сигнальным рогом в военное время.
3 Талит (иврит) — еврейское молитвенное облачение, представляющее собой особым
образом изготовленное прямоугольное покрывало.
***
Шофар був для часу, коли вирушати в похiд.
Був час для шофару — сурмити, щоб зрушились стiни.
Був Бог для народу як зiрки ранковоi схiд.
Народ був для Бога як вiчно кохана дружина…
Був вечiр святковий, коли народилась вона,
Коли з Мiцраїму Господь врятував у негоду
Синiв i дочок. А на дворi буяла весна —
Початок життя i початок святого народу.
Їх шлюб промовлявся пiд спалахи неба й сердець,
Пiд оплиски Всесвiту й подив тодiшнього свiту.
Синай об'єднав їх, а Бог — Чоловiк та Творець
Любовi 3акон дарував їм на знак заповiту.
Їх шлях був складним, щоб змiцнився цей шлюб крiзь роки.
Народ зупинявся та йшов, пiдiйнався i падав.
Господь не вiдводив Своєї благоi руки,
Його не спиняло нiщо — анi грiх, анi зрада.
Народе святий! О, як любить тебе Чоловiк!
Вiн поруч, незмiнний в пустелi й землi Обiцяння.
Кохай Його вiрно, всiм серцем, вiднинi й повiк,
Немає нiчого, дорожче за Його кохання.
2010
На развалинах синагоги
Я вижу тех оставшихся немногих,
кто пережив войну, нашел спасенье,
стоящих на углу у синагоги,
растерзанной, как судьбы их и семьи.
Вернулись на родное пепелище,
откуда их истоки и основы, —
теперь же ветер здесь приюта ищет,
средь тьмы над бездной. Но всесильно Слово,
из ничего воздвигшее творенье.
Надежду возродить ему не сложно,
поднять из пепла, воскресить из тленья
и жизнь вдохнуть, — все для него возможно.
Читалась здесь история завета,
молитвы пелись и горели свечи.
Но и сейчас не стало меньше света,
и этот свет любые раны лечит.
Я верю, что отстроятся руины,
вновь зазвучат святой язык и пенье,
благословят Всевышнего раввины
рожденного в свободе поколенья.
8.8.10
