Иосиф Хейфец
Чужой Киев
Коллективную поездку в Белогородку, где протекали летние дни моего детства, мы с моим дядей Самуилом Зейфмахером и его земляками и боевыми друзьями Абрамом и Борисом, запланировали на майские праздники 1979 года. Все с нетерпением ожидали теплых майских дней. В изясловском военкомате ожидали нашего прибытия для участия в праздновании дня Победы. Сидя за рулем жигуленка, я слушал воспоминания о детских и юношеских годах боевых друзей в еврейском местечке, реанимируя собственные воспоминания. Дорога в местечко пролегала мимо еврейского кладбища. Но, чтоб найти его, пришлось несколько раз останавливаться в поисках следов. Место, где оно располагалось, удалось найти по вдавленным в землю обломкам могильных плит, загаженных коровьим пометом. Настроение было окончательно испорчено, хотя никто не тешил себя никакими иллюзиями в отношении местного населения.
Остаток дня оказался не лучше. Когда сельчане узнали, что приехали земляки, собрались старожилы, чтоб выпить и побалакать. Вспоминали, как собирали по местечку евреев, грузили со скудным скарбом на повозки и отвозили в Изяслав, куда свозили евреев из всех окрестных местечек. Там их и расстреляли. Когда водка развязала языки, старожилы переругались, вспоминая, кто и как грабил еврейские дома, как чуть не поубивали друг друга за передел имущества и скотины.
Желание переночевать в Белогородке пропало, и мы, на ночь глядя, уехали в Изяслав. Как оказалось на следующий день, военком не знал, где расстреливали евреев. Но, к счастью удалось найти трех евреев, которые втиснулись в машину, чтоб отвезти к месту захоронения в лесу на окраине города. На машине доехать до места назначения было невозможно. Пришлось оставить транспорт на проселочной дороге и продираться сквозь мелколесье вглубь гущи, пока не увидели небольшой памятник, поставленный на пожертвования немногих евреев города и окрестных районов.
После этого у евреев-ветеранов исчезло какое-либо желание принимать участие в праздновании дня Победы и мы, помянув погибших у сопровождавших соплеменников, направились домой.
В те годы говорить с кем-либо о наведении порядка вокруг братской могилы, где были захоронены бабушка и дедушка, и родители моих попутчиков, было совершенно бесполезно.
Где-то за год до репатриации, я узнал, что в Киеве возрождается еврейская жизнь, и собирают документы о жертвах Холокоста. Разыскал все накопленные документы, фотографии и пришел на встречу с Ильей Левитасом. В одном комнате с ним сидел молодой интересный парнишка Аркадий Монастырский, чем то напоминавший комсомольского активиста. Мы долго беседовали, обсуждая планы и задачи по возрождению памяти и мест захоронений. Накануне отъезда в Израиль я вновь пришел к Левитасу. Попрощался и выразил готовность помогать в продвижении проекта уже из Израиля.
С тех пор, как я понял, новым активистам возрождения еврейской жизни на Украине было не до меня. Направляемые в адрес Левитаса письма канули в вечность без какого- либо следа.
Со временем я наладил контакты с журналистами из Хмельницка, пытаясь подключить местных краеведов к восстановлению истории области. Писал в горсовет Изяслова. Пытался подключить к этой проблемы Яд Вашем. Цим ломп!
В 2000-ном году мне предстояла поездка в Киев и я планировал возобновить старые связи и сдвинуть с мертвой точки проблему изяславского захоронения. К этому времени я практически сформировал тематическую еврейскую энциклопедию и вез с собой 50 дисков, надеясь встретится с активистами еврейской общины, чтоб, с их помощью, организовать бесплатную раздачу дисков учащимся еврейских школ и курсов.
В маленьком 5-ти миллионном Израиле (1990) особых проблем встретиться с лидером Ликуда А.Шароном и президентом Х. Герцогом у меня не было. Но в Киеве активисты еврейского движения оказались недосягаемыми. И. Левитас был помощником Кучмы по еврейским вопросам, о чем меня неоднократно предупреждали и убеждали не ломиться на прием к заместителю г-да Бога. В приемной Вадима Рабиновича дорогу к олигарху перекрыли два его помощника и стояли насмерть. К раввину синагоги Бродского мне не рекомендовал обращаться мой школьный товарищ Толя (Гдалия) Левинтон, ставший, на минутку, датишным, так как моя энциклопедия не кошерная.
Так я впервые столкнулся с недосягаемыми соплеменниками и земляками в моем родном городе, незнакомом и чужом. Уезжал домой из этой советской, в полном смысле слова, без сожаления и желания повторить подобную поездку. Воистину говорят: если тебя мучает ностальгия, съезди на прежнюю родину, чтобы вылечиться.
Сегодня я понимаю, что ездить надо не в Киев, а в Изяслов, и не с энтузиазмом, а с большими деньгами. Да и в Киеве с большими деньгами мне были бы рады.
Привет вам, мои земляки – киевляне.
