Когда приезжаешь на могилу цадика Леви Ицхака Бердичевского, в домике цадика Вас встречает приветливый внимательный хранитель святыни Драгилев Григорий Меерович. Он дружелюбно предлагает ответить на ваши вопросы, подсказать как правильно себя вести, дает листочек бумаги для записки, свечку и спички.
Григорий Меерович рассказал «Киеву еврейскому» о том, как он стал хранителем дома цадика, о посетителях святыни, съезжающихся со всего мира, и об актах вандализма, имевших место на могиле цадика.
фото Александра Токаря
— Расскажите о себе, как и когда Вы стали хранителям домика цадика Леви Ицхака?
— Я родился в Бердичеве в 1940 году. Когда в 1941 году началась война, мой отец отправил всю нашу семью, меня годовалого, брата, ему тогда было три года, в Россию, на Урал, в Чкаловскую область, ныне Оренбургскую. Мой отец с войны не вернулся, он погиб на фронте в 1943, в 1945 мы с мамой вернулись в Бердичев. На войне погибли двое моих дядей, один Пресайзен Исаак Зиновьевич повторил подвиг Гастелло. Второй дядя, брат матери, Самуил Абрамович был командиром разведки дивизии. В декабре 1941 Калинин вручил ему орден Боевого Красного Знамени. Если бы он не был Самуилом Абрамовичем, то получил бы героя.
Я закончил школу в Бердичеве, потом машиностроительный техникум, институт и здесь работал на заводе «Прогрес» инженером-металлургом. Когда я ушел на пенсию, моя мама умерла, и я должен был пойти в синагогу читать кадыш 11 месяцев за маму. Ко мне подошел тот человек, который здесь раньше трудился, но по состоянию здоровья не мог больше выполнять такую работу. Наш раввин Шломо Браен и староста решили дать мне ключ от домика Цадика, чтобы я здесь принимал гостей. И вот уже 12 лет я здесь днем и ночью принимаю гостей. Бывает ночью приходится по пять раз вставать, приезжают хасиды-паломники. Мне нужно открыть, встретить их. Я живу недалеко, всего одна остановка отсюда. Если ночью вызывают – меня подвозят или я беру такси и еду. Я один, а их миллионы со всех стран мира. Меня все знают, звонят мне и с Израиля, и с Америки, и с Австралии, и водители местные мой телефон знают.
Я знаю идиш, очень многие приезжие знают идиш, и я с ними свободно разговариваю, и немного владею ивритом, для того, чтобы объясниться мне вполне достаточно.
На Рош-а-Шану я здесь вообще нахожусь целую неделю, до праздника три-четыре дня и после праздника три-четыре дня. Потом на день смерти Цадика, он припадает на числа в начале октября, опять приезжают паломники, и опять я здесь нахожусь двое суток, дежурю. Бессменно, круглосуточно. Даже прилечь нет возможности, только прилягу – стучат. Нужно открывать и принимать гостей. Люди спрашивают у меня бумагу, ручки, свечки, спички, — у меня все это должно быть. Я слежу за состоянием домика и туалета, и все здесь убираю и поддерживаю в чистоте и порядке.
— Были ли случаи вандализма?
— Были. 15 лет назад группа молодых людей с помощью машины вырвала дверь домика Цадика. Внутри домика разожгли костер, творили шабаш и издевались над Цадиком. Милиция их нашла, это оказалась молодежь из благополучных семей. И второй случай был два года назад. Один скинхед, который приехал из Киева, ему 20 лет, и три человека местных по 16 лет, они приходили сюда только по субботам и по частям ломали забор. А потом приезжаю я после окончания субботы. И вижу: двери поцарапаны, граффити в виде свастики кругом и написано «Слава героям». Памятник евреям, расстрелянным в годы войны, весь расписан свастиками. И рядом со свастикой написано «Хайль, Гитлер». На заборе фашистские знаки и «Смерть жидам».
Я позвонил в милицию, мэру, подняли СБУ. Все приехали сюда, потому что седьмого марта мэр в составе делегации должен был ехать в Израиль.
И они меня спрашивают, как их найти. Я им говорю: «Преступник всегда возвращается на место преступления. У него лицо должно быть обрызгано синей краской, и руки должны быть в синей краске». Они его благодаря этому и поймали. Все вину он взял на себя, друзей своих не выдал. Ему сказали, чтоб он здесь все привел в порядок, помыл, покрасил, восстановил, и присудили ему полтора года условно.