Все время отец постоянно держался за какой-то мешок.
Я по-детски удивлялась, зачем он к нему так привязался?
Как потом рассказал отец, во время бегства нашей семьи с оккупированной территории он увидел у ворот дома сверток с телом ребенка, двух недель отроду, к нему был привязан мешок с двумя шторками. Одна шторка была атласной и великолепно красиво расшитой. Вторая – бархатной с коричневыми камешками и двумя вышитыми золотыми нитками тиграми, обращенными друг другу навстречу. Обе шторки были необыкновенной красоты. К свертку была прикреплена записка: «Если не сможете спасти ребенка, спасите это, и тогда Вы будете спасены».
Именно этот мешок со священными шторками и не отпускал мой отец ни на мгновение. Они называются, как я узнала много позже, парохет -занавес, прикрывающий святая святых — свитки Торы в синагоге.
Мы оказались в гетто. Это было очень страшное время, и, казалось, оно не закончится никогда. Несколько раз немцы уже должны были нас расстрелять. Они выстраивали отдельно мужчин, отдельно женщин, отдельно детей и приказывали им полностью раздеться. Но в последний момент прибегал какой-то немец и кричал, чтобы не убивали этих людей, потому что им нужна рабочая сила. Каким-то чудом, мы остались живы, находясь ни один раз на волосок от смерти.
После войны отец решил передать эти бесценные вещи, спасшие нам жизнь в синагогу Израиля. Он сказал: «Слава Б-гу, они нам послужили. Мы остались живы. Пусть они идут в Израиль». И, когда в сорок восьмом году уезжали бессарабские евреи, он отдал им эту реликвию.
Если бы тогда я могла предположить, что когда-нибудь я сама окажусь в Израиле, я бы хранила эти вещи у себя, и сама бы привезла их на Святую землю.
Я вас очень прошу, отзовитесь те, кому отец передал эти святые вещи. Я хочу еще раз увидеть их. Несмотря на слабое здоровье, ради этого я готова поехать в любой уголок Земли.
