Перечитывая толстенный том комментариев на Пятикнижие, я обнаружил доселе неизвестное мне толкование одной фразы из главы «Жизнь Сарры». Вернее, не всей фразы, а одного слова. А еще точнее – одной буквы этого слова.
Узнав о смерти Сарры, Авраам пришел из Беер-Шевы в Хеврон, купил участок земли и похоронил жену. Перед похоронами он оплакивал ее. В слове «оплакивал» одна из букв по традиции пишется меньшим размером, чем другие. Сарра умерла, когда узнала о том, для чего муж повел их сына на гору Мориа. Комментарий усматривал в такой реакции Сарры недостаток упования на милость Всевышнего, и поэтому Авраам хоть и сокрушался о покойнице, но не плакал, и Тора сообщает нам об этом уменьшением размера буквы.
Я отложил книжку в сторону и долго размышлял. Сердце мое не понимало этот комментарий. Ведь Авраам прожил с Сарой долгую жизнь, прошел вместе множество испытаний, вместе радовался и горевал, в конце концов, любил ее на протяжении ста лет! Неужели у него не нашлось ни одной слезинки оплакать жену? Нет, я понимал, что к праведникам совсем иной счет, но все-таки, ни одной слезинки?!
В это время звякнул компьютер – электронная почта принесла письмо из Москвы. Мой друг прислал рекламный проспектик фильма «Россия с ножом в спине».
Подзаголовок уточнял имя злодея, воткнувшего нож в спину гигантской державе. «Этот фильм о губительном еврейском засилье в современной России. Фильм о еврейском фашизме и целенаправленном геноциде русского народа, о дьявольском, сатанинском культе талмудического иудаизма, о его страшном человеконенавистническом вероучении».
Заканчивалась листовка призывом – Господи благослови, а дальше шли фамилии участников картины: архиепископа, протоирея, доктора юридических наук, известного писателя, членов Думы.
Я отвернулся от компьютера и вдруг, по ассоциации с недавним чтением, вспомнил эпизод из жизни Бабеля, рассказанный Паустовским.
«Он снял очки и вытер глаза рукавом заштопанного серенького пиджака. – Я не выбирал себе национальности, – неожиданно сказал он прерывающимся голосом. – Я еврей. Временами, мне кажется, что я могу понять все. Но одного я никогда не пойму – причину той черной подлости, которую так скучно зовут антисемитизмом».
Мне вдруг показалось, что я понял, почему не плакал Авраам. Про-рок, основатель нашего народа, хотел показать своим потомкам, как вести себя в эмоционально тяжелых ситуациях. Не один, и не два раза за долгую историю найдутся возводящие напраслину подлецы-завистники. Нужно не раздражаться и не плакать, а сохранять спокой-ствие духа и делать свое дело.
Объяснить лживость наветов и оправ-даться перед клеветниками невозможно, ведь ненависть (на иврите «сина») к евреям берет начало на горе Синай. Всевышний выделил нас из всех народов, показав, кто действительно близок к Нему и реально влияет на судьбы мира. Зависть, тяжелое, черное чувство, порождает ненависть и злобу, не поддающиеся ни пониманию, ни объяснению.
Я снова открыл том комментариев и принялся читать дальше. Прочитав толкование Виленского Гаона, я замер, сначала от изумления, а потом от стыда. Когда сталкиваешься с истиной, сразу понимаешь, насколько смешны собственные попытки, или старания других малограмотных людей, дать объяснение Святому писанию.
Гаон произвел элементарный подсчет. Жертвоприношение Ицхака состоялось в Йом-Кипур на горе Мория, в Иерусалиме. Оттуда Авраам с сыном пришли в Беер-Шеву. Это примерно полтора дня пути. Получив в Беер-Шеве известие о смерти Сарры, Авраам вернулся в Хеврон. Еще полтора дня. Получается, что в Хевроне он оказался в канун Суккот, а Суккот, как известно, отменяет траур. Маленькая буквочка намекает на то, что у Авраама просто не было времени для полного оплакивания покойной, ему пришлось сделать это за один-два дня вместо положенных семи.
Пришедшее мне в голову объяснение поступков праотца на фоне комментария Гаона выглядело по-детски наивным. Оно нравилось мне эмоционально, но не выдерживало проверки в холодном свете разума. «Может быть, – подумал я, – и первый комментарий, не совпадающий с моим сердцем, потому и кажется далеким, что мое сердце так же далеко от сердца Авраама, как мой разум от разума Гаона? Возможно, отношения между Авраамом и Саррой находи-лись за пределами понятных нам отношений. Ведь наши, близкие к животному началу, любовь и ненависть совсем не похожи на связь между людьми, напрямую беседующими со Всевышним. И нечего обвинять комментаторов в жестокости и проливать слезы «о страшном человеконенавистническом вероучении». Если и стоит о чем со-крушаться и плакать, то лишь о грубости наших сердец и приземленности разума.
